"Анадырь" - это где-то на Кубе
Мысль об этом впервые зародилась у Никиты Сергеевича весной 1962 года, во время визита в Болгарию. В немалой степени она была спровоцирована установкой американских ракет в Турции. Как вспоминал позже сопровождавший Хрущева А.И.Микоян, Никита Сергеевич, возмущенно рассуждавший на тему "почему американцам в Турции можно, а нам нет?", пришел к мысли об установке советских ракет на Кубе. И выразился в присущей ему образной манере, предложив "подкинуть ежа в штаны". В мае 1962 года в Генштабе был разработан план размещения на острове Группы советских войск общей численностью 44 тыс. человек. 24 мая он был представлен руководству страны и в тот же день одобрен Президиумом ЦК КПСС. Для обеспечения режима секретности план получил кодовое название "Операция "Анадырь".
О том, как проходила операция, вспоминает ее непосредственный участник Геннадий Ладысев. На Кубу он попал двадцатилетним парнем, самостоятельно овладел испанским языком, стал военным переводчиком. После окончания МГИМО работал на разных должностях за рубежом.
Мы едем на "учения"
Воинская часть, в которой я служил, дислоцировалась на одном из запасных аэродромов в окрестностях Сморгони. Первые признаки того, что нас ожидает выполнение особого задания, появились в июле 1962 г. Дивизион пополнялся новой техникой и личным составом, часть людей отсеивалась и переводилась в другие части. В начале сентября дивизион со всей техникой погрузился в воинские эшелоны и 5 сентября прибыл в г. Балтийск Калининградской области. Нас разместили на территории военно-морского училища. Солдаты дивизиона сразу оценили плюсы нового месторасположения, особенно кухню с макаронами по-флотски, котлетами и компотом, которые у себя в части видели только по праздникам. Усиленное питание оказалось совсем не лишним, ибо буквально на следующий день приступили к погрузке техники на корабль. Работали круглосуточно, в две смены по 12 часов. Техника и спецмашины загружались в трюмы, автомобили, тракторы, грейдеры - на верхнюю палубу. Для личного состава дивизиона в твиндеке сооружались многоярусные нары. Все погрузочные работы велись с соблюдением режима строгой секретности. Личный состав доставлялся на площадку погрузки в крытых машинах и не имел права выйти за ее пределы. Район порта охранялся спецподразделением. Всякая связь с внешним миром пресекалась. Ни писем, ни телеграмм, ни телефонных переговоров. Нам было приказано сдать все личные документы - солдатские книжки, удостоверения личности, партийные и комсомольские билеты. На вещевом складе каждый получил два комплекта одежды - гражданский и военный, так называемый южный, который предполагалось надеть после особого распоряжения. Но поносить этот "тропический" вариант формы так и не пришлось, и весь период нахождения на Кубе мы проходили в "гражданке", выделяясь среди кубинцев своими клетчатыми рубашками, за что в шутку прозвали операцию "Клетчатая рубашка".
Бросок через океан
9 сентября 1962 года мы отчалили из Балтийска. О 16-дневном переходе на Кубу на сухогрузе "Аткарск" можно было бы написать целую повесть.
Более 80 судов различных классов, которые должны были доставить на Кубу войска, боевую технику и оборудование, были рассредоточены по шести портам СССР. Каждому из капитанов был вручен запечатанный пакет, который подлежал вскрытию в присутствии представителя КГБ после выхода в Атлантику. Специальная инструкция предписывала капитану предпринять все возможные меры защиты при попытке атаковать судно. Вплоть до потопления судна в критическом случае.
О том, что мы идем на Кубу, нам объявили на четвертые сутки плавания.
Днем наверх практически никого не выпускали. В сооруженный на палубе и замаскированный под некое подобие контейнера туалет выпускали партиями по 3 - 4 человека. Люк над твиндеком открывался только на ночь.
На выходе из датских проливов нас некоторое время сопровождала чья-то подводная лодка, которая несколько раз всплывала по курсу "Аткарска" то спереди, то сзади. Но мы были готовы ко всяким неожиданностям. Для этого наверху в укрытиях дежурили специальные группы.
К 20 сентября "Аткарск" вышел в район Багамских островов - зону патрулирования кораблей и самолетов ВМФ США. Радио приносило неутешительные новости. Военные корабли и самолеты США все теснее блокировали Кубу. Начались систематические обходы и облеты судов, следующих на остров, случаи их обстрела.
Капитан "Аткарска" получил радиограмму, предписывающую пробиться к острову во что бы то ни стало и ни в коем случае не допустить досмотра судна американскими военными властями. 23 сентября нас попытался остановить американский эсминец. Получив отказ, лег на параллельный курс и некоторое время сопровождал "Аткарск" с направленными в нашу сторону расчехленными орудиями и пулеметами, но, ничего не добившись, вынужден был уйти.
Некоторое представление об условиях пребывания ребят на корабле в те дни дает сохранившаяся дневниковая запись за 22.09.1962 г.
"Люк закрыт. В твиндеке страшная жара. Все валяются в одних трусах по нарам. Градом льется пот. Неимоверно хочется пить. Сверху палубу обливают из брандспойтов, но это видимого облегчения не приносит. В таком аду предстоит пробыть трое суток. Сверху хотят приподнять чуть-чуть люк, чтобы хоть на полчаса дать возможность нам увидеть голубое небо и солнечный свет, но в ответ на это благое намерение, словно обвал, несется задорное: "Фильму! Давай фильму!" Дело в том, что экран привязан к одной из скоб люка и, поднимая люк, надо убирать экран. Все понимают, что так надо, и никто не ноет, не скулит".
25 сентября наш "Аткарск" прибыл наконец в порт назначения Ла-Исабелу.
На острове Свободы
26.09.1962 г.
Первое утро на острове встретило нас картинами поистине экзотическими. Группы живописнейших домиков-лачуг всех цветов на берегу довольно уютной бухты утопали в буйной зелени тропических пальм, банановых и апельсиновых деревьев и прочей еще не ведомой нам растительности. То там, то здесь на улицах и в порту можно увидеть юношей и девушек с автоматами, карабинами и пистолетами всех стран мира. Это члены Союза молодых коммунистов Кубы, бойцы народного ополчения и народной милиции. Впрочем, ничто, кроме оружия, не напоминало о какой-нибудь большой беде. Лица людей искрятся весельем, ни тени тревоги не заметно на них. Рядом, на отличном пляже, много отдыхающих. В барах, расположенных здесь же, кипит веселье, молодежь отплясывает темпераментное "Ча-ча-ча". Жаль, что нам пока не до танцев. Искупавшись в море, возвращаемся. Впереди работа, работа и работа.
Прибыл допотопный плавучий кран с командой. В ней особенно выделяется атлетически сложенный негр с блестящей, словно лакированной, кожей. Лицо его постоянно озарено добродушной улыбкой, а рот, кажется, не закрывается ни на минуту. Вот он наваливает на своего белого товарища груды лесоматериалов и, шутливо пиная его ногами, приговаривает, забавно коверкая русские слова: "Белый - работай, черный - не работай", и заразительно смеется, показывая белые, как сахар, зубы. Начинаем выгружаться.
30.09.1962 г.
Как и ожидал, попал в передовую колонну. Около 40 машин, специальных и бортовых; по два человека в каждой - шофер и сопровождающий. У меня - тяжело груженный ЗИЛ-157 с прицепом от "тридцатьпятки". Какое счастье, что успели искупаться! Солнце донимает немилосердно. Местные жители, устроившись в тени, с любопытством наблюдают за нами. Все попытки завязать с ними осмысленную беседу ни к чему не приводят - слишком беден еще наш испанский "минимум". Лучше других нас понимают местные мальчишки. Вот один из них гонит прутиком какое-то существо. Господи, да это же скорпион! Малыш, обращаясь к обступившим его парням, пытается что-то объяснить, повторяя слова "гасолина" и "фосфоро". Наконец, кто-то сообразил, чего хочет от нас этот сорванец. Принесли немного бензина и полили им песок вокруг скорпиона, а затем подожгли. Скорпион, оказавшись в огненном кольце, заметался, пытаясь найти выход. Не найдя такового, ужалил себя своим хвостом в голову. Мальчишка торжествовал.
Но вот поступила команда разобрать оружие и приготовиться к отъезду. По улице забегали наши ребята со странными свертками продолговатой формы, в которых без труда угадываются очертания карабинов или автоматов. Подтрунивая над этой неуклюжей маскировкой, укладываем в кабину свои свертки и мы.
Путь к месту дислокации проделали без особых приключений. Большая часть пути проходила по Центральному шоссе (Carretera central) через провинции Санта-Клара и Камагуэй. Ехали в основном ночью. Пересекли почти полстраны (общая протяженность острова с запада на восток более 1.000 км). И везде население встречало колонну в высшей степени доброжелательно, а порой просто восторженно. Если случались короткие остановки, местные жители тут же обступали наших ребят, угощали сигаретами, предлагали местные фрукты. И повсюду звучало: "Вива ла Уньон Совьетика! Куба - си, янки - но! Патриа о муэртэ! Венсэрэмос!" ("Да здравствует Советский Союз! Куба - да, янки - нет! Родина или смерть! Мы - победим!").
Место для временной дислокации находилось километрах в 20 от г. Камагуэй, в безлюдном районе, и представляло собой обширную голую площадку выгоревшей от палящего солнца красной земли. Обустраиваться предстояло собственными силами и быстро, несмотря на нестерпимые духоту и зной.
Не прошло и нескольких дней, как на занятой нами территории вырос настоящий военный городок со всеми необходимыми атрибутами. Городок обнесли колючей проволокой, установили КПП, организовали надежную охрану.
23 октября нам сообщили об объявлении правительством США с 24 октября 1962 г. морской блокады Кубы, названной карантином, а также ответных действиях советского и кубинского руководства. Дивизиону приказали перебазироваться на аэродром Камагуэя и приготовиться к обеспечению полетов нашей авиации.
Блокада
Как известно, 22 октября 1962 года президент США Джон Кеннеди обратился к американцам с сообщением о введении карантина Кубы. Все 42 ракеты Р-12 и Р-14 и боеголовки к ним, а также основной воинский персонал ГСВК с боевой техникой и вооружением уже были на острове.
Сразу после выступления Кеннеди вооруженные силы США были приведены в боевую готовность N 3 и приготовились к вторжению на остров. Силы вторжения включали 250 тысяч солдат сухопутных войск и 90 тысяч морских пехотинцев. В воздух было поднято до 25 процентов бомбардировщиков Б-52 с ядерными бомбами на борту, десанту, для которого выделялось более 100 судов различного класса, придавались тактические ядерные ракеты "Онест Джон". День 22 октября 1962 года стал официальной точкой отсчета начала Карибского кризиса.
Советское руководство расценило объявление американцами карантина Кубы как нарушение Устава ООН, международных норм судоходства, как агрессивные действия не только против Кубы, но и против Советского Союза, и предупредило Вашингтон о возможности нанесения мощного ответного удара. Были приведены в полную боевую готовность ракетные войска стратегического назначения на территории СССР, система ПВО страны, истребительная и бомбардировочная авиация.
На Кубе Ф.Кастро как главнокомандующий РВС отдал приказ о приведении войск в полную боевую готовность и объявил всеобщую мобилизацию. Все советские войска на Кубе также были приведены в полную боевую готовность для "отражения совместно с кубинскими вооруженными силами возможной агрессии" со стороны США. Командующий ГСВК генерал армии И.Плиев на расширенном заседании военного совета заявил: "Если противником не будет применено ядерное оружие, будем воевать обычным оружием. Нам отступать некуда, мы далеко от Родины, боезапасов хватит на 5 - 6 недель. Разобьют Группу войск - будем воевать в составе дивизии, разобьют дивизию - будем воевать в составе полка, разобьют полк - уйдем в горы..."
В такой обстановке наш дивизион выдвинулся на аэродром Камагуэя и приступил к развертыванию средств и оборудованию позиций.
Я входил в состав боевого расчета так называемого "Дальнего привода", состоявшего из экипажей приводной радиостанции и радиопеленгатора. Вместе с экипажами "Ближнего привода" и некоторыми другими подразделениями мы составляли систему управления и обеспечения слепой посадки самолетов. На прокладку трассы и выбор позиций для обеих точек затратили целый день. При этом пришлось пробиваться через колючие заросли под палящим солнцем, отмахиваясь и отбиваясь от наседавших мух и москитов, а орудиями, с помощью которых мы прорубались сквозь заросли колючек, служили снятые со станций топоры и личные армейские штык-ножи от СКС (самозарядный карабин Симонова). Нам бы еще долго, наверное, пришлось махать на жаре своими топорами, если бы не подоспели кубинцы с универсальным орудием труда - мачете.
На точке
Радиопеленгатор развернули на небольшом живописном холме, поросшем манговыми деревьями, приводную станцию расположили метрах в ста на лугу по другую сторону протекавшего у подножия холма ручья. Неподалеку в тени манговых деревьев установили большую армейскую палатку на два с лишним десятка коек для двух наших экипажей (8 человек) и 13 кубинцев, приданных нам для охраны. Кубинские солдаты оказались совсем юными ребятами лет 17 - 18, и лишь старшему группы было лет 25. Вооружены они были по-разному - револьверами и ружьями каких-то устаревших систем. Первое, что они сделали, пока мы занимались развертыванием станций и установкой палатки, отрыли по периметру холма несколько окопов.
Не успели развернуть станции и укрыть их маскировочной сеткой, как пожаловали незваные гости в лице американских истребителей F-104, которые несколько раз прошли на малой высоте над нашими средствами. На следующий день очередной визит американских "гостей" случайно совпал с перелетом с аэродрома Санта-Клары на аэродром Камагуэя эскадрильи наших МиГ-21. Надо было видеть, какой восторг обуял кубинских ребят, да и нас тоже, когда звено МиГов зашло в хвост американцам, и те, врубив форсаж, бросились наутек, оставляя за собой шлейфы дыма. Облеты американской авиацией наших позиций на некоторое время прекратились.
Все ребята на точке были военнослужащими срочной службы. Коллектив подобрался поистине интернациональный: трое русских, два украинца, белорус, грузин и узбек. Связь с базой поддерживалась в основном по проложенному нашими связистами телефонному кабелю, но из-за повреждений на линии нередко выходила из строя.
На точку дважды в день - утром и к обеду - машина доставляла горячую пищу в термосах. С нею обычно приезжал кто-нибудь из наших командиров (комвзвода или комроты), которые, убедившись, что у нас все в порядке, отдавали необходимые распоряжения и отбывали на базу. В вечернее и ночное время ехать к нам никто не решался, так как это считалось небезопасным.
В первую же ночь пребывания на точке нас разбудила яростная стрельба. Похватав свои карабины (а мы спали, не раздеваясь, с оружием под подушкой), попрыгали в окопы и заняли вместе с кубинцами круговую оборону. Ночь темная, хоть глаз выколи. Вся округа полыхает выстрелами. Через некоторое время стрельба стихла столь же внезапно, как и началась. Аналогичные эпизоды повторялись и в последующие ночи. Поначалу мы воспринимали их со всей серьезностью и действовали, как положено при объявлении тревоги: занимали оборону и ждали развития событий. Но, в конце концов, поняли природу данного явления. Бредущее через заросли животное (корова или свинья) не отзывалось на грозные окрики постовых, которые и поднимали стрельбу. За все время пребывания на точке непосредственно нас обстреляли всего два раза. Причем сделано это было в дневное время малочисленной группой на автомашинах с шоссе Камагуэй - Нуэвитас. Как нам потом сказали, их вскоре поймали и расстреляли.
Кульминация кризиса
27 октября 1962 года кубинские зенитчики сбили летевший на малой высоте американский истребитель F-104. В тот же день советской ракетой был сбит совершавший разведывательный полет над островом на высоте более 20 км самолет У-2, причем пилот - майор ВВС США Р.Андерсон погиб. Эти события едва не спровоцировали начало прямых военных действий. Тот день американцы назвали черной субботой. Как теперь известно, президент США в тот день подвергся сильнейшему нажиму со стороны "ястребов", требовавших немедленного нанесения упреждающих ударов по позициям кубинских и советских войск. Но он проявил хладнокровие и отклонил предложение о бомбардировке острова, заявив, что его беспокоит не первый шаг к эскалации, а то, что "обе стороны пойдут на четвертый и пятый, но не дойдут до шестого, так как его уже некому будет сделать".
Почувствовав, что США находятся в преддверии войны, он поручил своему брату, министру юстиции США, Р.Кеннеди срочно встретиться с послом СССР в Вашингтоне А.Добрыниным. Послу было сообщено, что в обмен на вывод советских ракет с острова Дж. Кеннеди принимает на себя джентльменское обязательство не только не нападать на Кубу, но и удерживать своих союзников от этого шага.
В Москве также понимали, что необходимо договариваться и как можно скорее. Было принято решение направить в Вашингтон срочное послание. Текст его, не дожидаясь, пока оно будет получено в Вашингтоне, передали по московскому радио. День 27 октября 1962 года вошел в историю как кульминация Карибского кризиса. А окончанием его принято считать 20 ноября 1962 года, когда завершились переговоры в Гаване и Нью-Йорке, и президент США Дж.Кеннеди объявил о снятии блокады Кубы.
* * *
После завершения кризиса начался вывод подразделений ГСВК с острова. Но прежде на базе советских воинских частей были созданы учебные центры, в которых наши военные передавали кубинским коллегам опыт владения боевой техникой и другими средствами, безвозмездно передаваемыми Кубе. Такой учебный центр был создан и на базе нашего дивизиона. Автору этих строк было предложено подключиться в качестве инструктора и переводчика на занятиях.
На Кубу довелось вернуться 15 лет спустя. В 1981 году я был направлен туда в качестве представителя Госкоминтуриста СССР и затем регулярно посещал ее вплоть до 1988 года. Искренне радовался достижениям кубинцев в экономике, науке, культуре, образовании, здравоохранении, спорте. Особенно импонировали теплота и доброжелательность, с которыми кубинские друзья принимали наших туристов, а также память, которую они хранили о тех грозных днях осени 1962 года, когда мы вместе отстояли свободу и независимость Кубы.