Декан филологического факультета БГУ — о сленге, штучных специалистах и чтении Шекспира в оригинале

В стенах филологического факультета БГУ преподавали уникальные личности: Якуб Колас, Максим Горецкий, Адам Супрун. Среди выпускников — десятки знакомых и любимых каждому белорусу фамилий: знаменитый создатель «Букваря» Анатолий Клышко, автор «Полесской хроники» Иван Мележ, народный поэт Нил Гилевич… В этом году альма-матер лингвистов празднует 85-летие. Вместе с деканом филфака БГУ Сергеем Важником обсуждаем, читают ли студенты произведения в кратком изложении и правда ли, что у гуманитариев обязательно есть трудности с математикой.

Центр притяжения

— Сергей Александрович, ваш кабинет руководителя отличается от тех, где мне доводилось бывать, — вас окружает огромное количество книг.

— А как иначе? Вы в кабинете декана какого факультета?! Филологического. Основной источник информации для филолога — книга. Поэтому ничего удивительного! А вообще, я «книжник». Мне нельзя заходить в книжный магазин. Обязательно что-нибудь куплю. Нравятся книги полезные и интересные. Причем не люблю электронные издания, в «цифре» нет той энергетики, которая присутствует в бумажных. Кстати, написав статью, обязательно распечатаю, чтобы прочесть с листа. С экрана читаю только в редких случаях.

Занимаюсь историческим синтаксисом белорусского языка, поэтому в кабинете очень много классической литературы 20–30-х годов XX века, словарей, энциклопедий. К слову, если бы попросили назвать любимую книгу, назвал бы какой-нибудь словарь или энциклопедию (смеется). Например, энциклопедию «Беларуская мова», изданную в 1994 году под редакцией А. Я. Михневича. За эту работу авторы удостоены Государственной премии. Художественные произведения сейчас читаю реже, но в курсе всех новинок.

— Если бы пришлось презентовать факультет, какие три факта назвали бы первыми?

— Во-первых, филологический факультет — крупнейший в Восточной Европе центр белорусистики, русистики и славистики. В этом плане с нами могут конкурировать только Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова и Санкт-Петербургский университет. В нашей стране только филфак готовит специалистов по славянским языкам и литературам. У нас есть уникальная специальность — «классическая филология». В шутку говорим о студентах-«классиках»: выпускаем «штучный товар». Раз в четыре года из стен факультета выходит примерно 12 «классиков». Это профессионалы, владеющие латинским, древнегреческим и новогреческим языками. Согласитесь, не каждый декан может похвастаться, что его студенты читают в оригинале Платона, Аристотеля, Сократа и Овидия. Эти ребята потом преподают латынь в наших университетах, включая «меды». Во-вторых, филфак БГУ — крупнейший республиканский центр обучения иностранных студентов в области русистики. В-третьих, 7 из 18 народных поэтов и писателей учились здесь. Гордимся тем, что автор слов белорусского гимна также наш выпускник — Владимир Коризна. Нас не зря называют классическим факультетом в классическом университете. Факультет дает универсальное и фундаментальное образование своим воспитанникам. Ценим традиции. На днях, например, открыли аудиторию имени заслуженного деятеля науки, одиннадцатого декана факультета Ларисы Муриной. Подобные акции — дань памяти и уважения к тем людям, которые создавали наш факультет. При Ларисе Александровне, например, были модернизированы старые и открыты новые специальности — «славянская филология», «романо-германская филология», «классическая филология» и «восточная (китайская) филология».

— Кстати, планируете открытие новых специальностей?

— Филология не просто наука или профессия. Это особый тип мышления. Подумываем в перспективе открыть специальность «писатель». Ведь факультет — колыбель многих мэтров отечественной литературы.

Через год-два должна появиться «цифровая филология». Будем готовить специалистов, которые займутся созданием языковых корпусов и электронных образовательных ресурсов. Корпус — собрание текстов разных стилей и жанров. Однако, в отличие от привычных для нас «бумажных» текстов, в лингвистических корпусах тексты определенным образом «размечены», что позволяет их использовать при проведении серьезных языковедческих и литературоведческих исследований. В Институте языкознания имени Якуба Коласа НАН Беларуси есть так называемый N-корпус белорусского языка, который насчитывает около 1 млрд словоупотреблений. Это, пожалуй, самый большой белорусский корпус.

Российский лингвист Екатерина Рахилина, которая не так давно приезжала к нам на конференцию «Русский язык: система и функционирование», показала белорусским коллегам, как на примере «Героя нашего времени» Лермонтова можно сделать корпус одного произведения. И даже такие мини-корпусы очень полезны для изучения того или иного языкового явления, особенно если речь идет об истории языка.

Кстати, если сейчас вся информация — в электронном виде, то раньше были перфорированные карточки, на которые записывались многочисленные языковые примеры. Карточки раскладывались на полу (на столе не хватало места) как своеобразный пасьянс… Так проводилась типология каких-либо языковых единиц. Легендарный профессор Владимир Карпов не только учеников, но и всю свою семью привлекал для написания таких карточек. В кабинете 210 на филфаке все шкафы были забиты такими карточками. И мы, студенты 90-х, с большим пиететом относились к подобному «творчеству», подозревая, что за всем этим стоят великие открытия.

И все же подчеркну: мы не гонимся за модными тенденциями. Во все времена нужны грамотные, начитанные, хорошо образованные специалисты с высоким общекультурным уровнем, владеющие навыками аналитической работы с текстом и коммуникации на различных языках, включая иностранные. Не так давно в России провели опрос: социологи интересовались, какие школьные предметы пригодились для построения успешной карьеры? В топе оказались четыре дисциплины: язык, математика, литература и история. Как видим, язык и литература «рулят». Вот вам четыре кита, на которых, условно говоря, базируется успешная карьера в социуме.

Включаем логику

— Согласны с утверждением: все, у кого не складывается с математикой, становятся гуманитариями?

— Не согласен. Здесь корреляция другая: хороший лингвист со стопроцентной гарантией будет хорошим математиком. И наоборот. Но при одном «если»: если в средней школе ему повезло с учителем математики. Язык и математика основаны на логике. Уровень абстракции, с которым работают математики и лингвисты, примерно один и тот же. Предположу, правда, что у лингвистов он круче, ведь они работают с такими полутонами значения, как семы. Да и сама лингвистическая теория не такая простая. Для эксперимента возьмите учебник по общему языкознанию (например, классический учебник Реформатского) и попробуйте пересказать хотя бы параграф. Только подготовленный специалист с легкостью это сделает. Кстати, я советую «филологиням» этот прием в качестве основного при насмешках со стороны представителей естественно-научного цикла. Очень хорошо срабатывает: перескажешь, милый, параграф из учебника — иду с тобой на свидание; нет — «се ля ви».

К слову, многие математики, физики, химики удивляются, что, оказывается, в лингвистике также есть треугольники (например, семантический треугольник Огдена-Ричардса) и теория валентности, есть предикат и актанты, они же аргументы. Не нужно даже далеко ходить: научная тема, которой я занимаюсь, основана на логике предикатов. Более того, сегодня многие исследования в лингвистике проводятся на стыке наук, а значит, имеют междисциплинарный характер.

— Но ведь научные исследования чаще отождествляются с другими сферами: медициной, промышленностью, биотехнологиями. А какие открытия происходят в филологии?

— Как это ни странно, у филологов огромный потенциал для открытий. Когда был студентом, мой научный руководитель говорил, что белорусское языкознание остановилось в своем развитии на темах уровня «мянушкі роднага сяла». В студенческие годы меня это веселило, а сейчас печалит. Представьте, какая была бы красота, если бы все языковые особенности белорусских диалектов собрали в одном корпусе? Да что там, у нас даже Скорина не исследован в полном объеме. У нас очень много «белых пятен». Особенно в белорусистике, где непаханое поле работы. Не все направления и научные парадигмы разработаны. Одним словом, целина!

При этом ученым нельзя расслабляться: Президент поставил достаточно высокую планку для докторских диссертаций. Либо открытие, либо разработка нового направления. Настоящее монографическое исследование не проводится за неделю. Средняя продолжительность написания докторской диссертации ранее составляла 10–15 лет. Сегодня, благодаря языковым корпусам, такие работы можно выполнять за более короткий период. И у нас появляются действительно уникальные работы, связанные, например, с исследованием старобелорусского языка.

Золотая жила в отношениях

— Китайский, кажется, скоро станет вторым английским по популярности, на кафедре китайской филологии есть преподаватели из Поднебесной?

— Безусловно, носители китайского на нашей кафедре китайской филологии есть. Без них мы не смогли бы достичь такого высокого уровня преподавания. Но за 20-летнюю историю существования кафедры мы вырастили своих китаистов. Причем за последние 5 лет защищены три кандидатские диссертации: две по китайской литературе и одна по китайскому языку. Мы гордимся своими выпускниками. Наш бывший студент, а сейчас преподаватель Института китаеведения имени Конфуция БГУ Никита Боровик переводит современную китайскую поэзию на белорусский и русский языки.

Мы активно сотрудничаем с Китаем. В прошлом году на филологическом факультете открыт Центр сопоставительного изучения белорусской и китайской традиционных народных культур. Китайцам интересен белорусский фольклор. Это новая золотая жила в наших отношениях.

Что касается популярности, китайский уже номер один в нашей стране, если судить по интересу абитуриентов и их родителей, которых не обманешь. Ничего удивительного. Китай номер 1 в мире по экономическим показателям! Плюс Китай открыт для нас.

— Какие тренды прослеживаются на филологическом факультете во время вступительной кампании?

— Последние пять лет самый большой конкурс — на китайскую и на английскую филологию. Претенденты на третье место постоянно меняются. В этом году выстрелила итальянская филология. В прошлом году — французская, на которую мы набрали рекордное количество медалистов и победителей республиканских олимпиад. Поясню этот момент: специальность «романо-германская филология» вошла в перечень экономически востребованных, поэтому медалисты на эту специальность могут поступать без экзаменов.

Три списка для студента

— Как думаете, ваши студенты читают произведения в кратком содержании?

— Скажу крамольную вещь: даже хороший студент не сможет прочитать всё, что задают во время учебы на филфаке. Это нереально (смеется). Когда вы приходите на факультет, у вас сразу появляются три списка литературы: по русской, белорусской и зарубежной литературе. Поэтому иногда, допускаю, такой формат чтения неизбежен. Но знаю точно: в своей основной массе студенты-филологи стараются прочитать максимум — и, естественно, не в кратком изложении.

Ко всему добавлю, что достаточно часто наши педагоги требуют, чтобы студенты читали на языке оригинала. Представляете уровень! Вот откуда такое хорошее знание классических текстов и иностранных языков. Более того, наши «классики» читают на латыни и древнегреческом. А это вообще высший пилотаж.

— Какие ошибки могут серьезно разозлить филолога в повседневной жизни?

— Нет таких (улыбается). У меня есть лингвистическое обоснование этому. Если какой-то формы нет в твоем родном языке, это не значит, что такой формы нет в каком-нибудь другом славянском языке. Никогда не скажу человеку об ошибке публично. Если какой-то момент будет для меня принципиален (например, произношение слова тЕрмин, а не тЭрмин, самая распространенная ошибка в речи научной интеллигенции), осторожно обозначу в личном разговоре.

— А то, что кофе стал среднего рода, вас не раздражает?

— Ничего страшного в этом не вижу. Язык развивается. Задача филологов — уловить тенденции и где-то их подкорректировать. С этой целью собираются целые комиссии, которые занимаются реформами в языкознании.

— Вы сами преподаете?

— Безусловно, я как играющий тренер. Знаете, почему до сих пор читаю лекции, несмотря на высокую деканскую нагрузку? Чтобы быть в курсе того, чем дышит молодежь, о чем думает, что читает, чем занимается в свободное время. Диалог, а не учительско-преподавательский назидательный монолог спасет мир.

— Знают ли преподаватели филологического, что такое краш, зашквар, кринж?

— Считаю, чтобы быть на одной волне с нашими воспитанниками, преподавателю и музыку надо современную слушать, и фильмы смотреть, и в спортивный зал ходить, и тем более знать и понимать молодежный язык. А студенческий и компьютерный жаргон мы изучаем профессионально. Не на уровне «посмеяться» или «поржать», а на уровне изучения системы и функционирования подобных единиц в процессе коммуникации. Студенты пишут курсовые и дипломные работы на подобные темы. Такими темами тоже нужно заниматься. Равно как мемами и эмотиконом. Язык общения молодежи уже давно стал креолизованным и клиповым. Одной вербаликой нам не отделаться сегодня.

— Вам не обидно, что сегодня гуманитарные специальности находятся в тени? В тренде — инженерное направление, IT.

— Наши выпускники работают не только в учреждениях системы образования. Заказчиками кадров становятся академические институты, IT-компании — резиденты ПВТ, силовые ведомства… Поверьте, в любой сфере нужны хорошие филологи. Тим Бернерс-Ли, основатель всемирной паутины, не изобрел бы ее, если бы не было соответствующих лингвистических — гипертекстовых — разработок. Если говорить более глобально, филолог совершенно необходим, чтобы культура не умерла совсем. Национальные языки и литературы играют важную роль в сохранении и преумножении всего того, что связано с понятием «национальная идентичность»: национальных традиций, национального опыта. Они формируют культуру мышления и нравственные основы личности. Воспитывают чувство гордости и патриотизма, принадлежности к определенному лингвокультурному коллективу. Поэтому недостаточно уважительное отношение к гуманитарным наукам, которое наблюдается в последнее время, может негативно сказаться на развитии нашего общества, которое будет не только безграмотным, но также пустым, стерильным, бездуховным в плане наших золотых эталонов. Информационные войны проигрываются в том числе из-за этого. Вот почему филология — инструмент миротворчества, национальной идентичности, культурного суверенитета и информационной безопасности. Именно в этом я вижу элитарность и востребованность профессии филолога.

azanovich@sb.by