Что остается за кадром и что происходит за кулисами популярной передачи Что? Где? Когда?

В ОТЛИЧИЕ от российской телеверсии популярной программы «Что? Где? Когда?», которая имеет в долгосрочной аренде стационарное помещение — Охотничий домик в Нескучном саду, версия белорусского производства снимается на разных площадках. В последнее время павильон одного из самых рейтинговых проектов на ОНТ разместился в гарнизонном Доме офицеров в бывшем военном городке Уручье. Антураж студии, или кабинета, как его называют сами знатоки, изготовлен в точном соответствии с декорациями московского телеклуба. Попасть сюда может не каждый — нужно либо обладать недюжинным умом, либо заранее записываться в списки зрителей. Я решила воспользоваться вторым вариантом. 

Стоит попасть в число немногих избранных, допущенных в святая святых, и взору открывается странная картина: на пороге здания уже толпятся дамы и господа, хотя до начала съемок больше сорока минут. Среди аккуратно припаркованных машин в джинсах и бабочках бродят люди… Вот вальяжно прохаживается капитан одной из команд Дмитрий Шпак. Обаятельный обладатель малой «Хрустальной совы» аналитик Юрий Ермаков из Гомеля рассказывает анекдот. Пиар-специалист Дмитрий Казутин что-то взахлеб говорит архитектору Марии Морозовой — им предстоит сегодня играть. 

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ народ прибывает. Все больше бабочек, все меньше джинсов. Появляется и сам виновник «торжества» — ведущий программы Алесь Мухин. Спешу к модератору и знатоку по совместительству. Он любезно соглашается на разговор. 

— Алесь, белорусская и российская версии программ, мягко говоря, очень похожи. Не возникало мысли внести в проект что-то отличное?

— В нашей передаче, кроме общего антуража — знатоки в смокингах, кабинет, игра до шести очков, — содержание немного другое. Это зависит и от ведущего, и от менталитета игроков. Помимо этого, у нас есть понятие благотворительных игр, гостей в студии, классических музыкальных пауз, чего нет в Москве. 

— Как отбираются вопросы для телеверсии?

— У нас есть почтовый ящик, о котором я говорю в эфире. На Минский главпочтамт в неделю приходит в среднем мешок писем. И мы туда ездим, забираем корреспонденцию. Дальше она проходит несколько стадий сортировки. Поначалу это просто разбор почты — редакторы убирают случайно попавшие конверты. Затем идет работа с содержанием. В итоге до главного редактора вопросной группы из десяти писем доходит одно. Ведь зрители не пишут вопросы в конечной формулировке. Наша задача — выискать зерно и литературно его обработать. Для того чтобы знатоки не так быстро нашли ответ, но все же смогли это сделать. «Какой у меня в гостиной висит ковер?» — не подойдет. Идеальный вопрос — когда в конце знаток, услышав правильный ответ, хлопнет себя по лбу и скажет: «Точно, как я не мог до этого додуматься».

С тех пор как ОНТ стал выкладывать записи программ в интернет, процент зарубежных писем вырос с трех до десяти-пятнадцати. Причем география совершенно разная — от Америки до стран бывшего Советского Союза. Если в начале игр примерно половину вопросов писали люди из  «околознатоковской» тусовки, по каким-то причинам не попавшие в телеклуб, то сейчас восемьдесят-девяносто процентов вопросов написано теми, кто действительно смотрит проект. 

— Помимо непосредственных съемок, встречаются ли знатоки на интеллектуальных поединках вне студии?

— Творческая группа программы включает две составляющие: это сотрудники самого телеканала, которые участвуют в съемочном процессе, и моя творческая группа, которая круглый год занимается работой над структурным направлением программы: это и подбор новых команд, и работа со знатоками. Они не собираются раз в квартал на телеигру, а тренируются в течение года.

СЕГОДНЯ снимаются сразу три игры осенней серии. То, что мы видим в конечном итоге по телевизору, — запись программы, а не прямой эфир. Но здесь все по-настоящему: вопросы, эмоции, адреналин. Знатоки реально отвечают на задания, перезаписать ответ и дать больше времени на раздумье — непозволительно. По счету это седьмой сезон — проект стартовал в 2009 году. «На тот момент, кстати, именно ОНТ больше всего соответствовал проекту по техническому оснащению и уровню снимаемого материала. Сама программа технически очень сложная: в студии одновременно работают четыре камеры и более двадцати микрофонов. В этот раз у нас небольшой дебют: появилась еще одна камера-кран, которая может снимать панорамную картинку и плавающие виды», — поясняет администратор проекта со стороны ОНТ Вероника Коминская.

Первая в очереди на запись — команда Дмитрия Шпака. Знатоки заходят на «тренировку». На поверку студия оказывается очень маленькой зеркальной комнаткой. Именно эти зеркала и создают ощущение большого пространства. Зрители уже толпятся перед входом, а я недоумеваю — как же в этой комнатушке поместится столько людей? За дело берется главный редактор проекта Татьяна Мухина. Она указывает каждому из гостей конкретное место около игрового стола. Постепенно кабинет становится похож на консервную банку — редактор расставляет гостей в три «слоя»: первый — знатоки, второй — спонсоры, третий — все остальные, к коим отношусь и я. 

Интересуюсь у соседа, платят ли гостям студии за присутствие на игре. «Люди, которые приходят на программу, записываются зачастую за несколько месяцев, ведь помещение очень маленькое, а попасть сюда хотят  многие. Здесь не то что им не платят, они должны доплачивать. Так потихоньку и билеты можно вводить…» — смеется собеседник. Более того, оказывается, и артисты, выступающие в музыкальных паузах, как в московской версии, так и в минской, никогда не получают никаких гонораров. В России, например, считается, если артиста пригласили в проект, у него очень высокий уровень. Кстати, на протяжении нескольких лет игра была одной из немногих на советском телевидении, где можно было увидеть клипы популярных зарубежных исполнителей. 

Как манна небесная откуда-то сверху «сваливается» голос ведущего: «Дамы и господа, рад приветствовать вас на осенней серии игр «Что? Где? Когда?» На игровом столе уже разложены одиннадцать вопросов. Среди них один блиц — три «загадки», с которыми за двадцать секунд на каждую должен справиться знаток, — суперблиц, может выпасть также видеовопрос и черный ящик.

ГОСПОДИН ведущий (так принято обращаться во время игры к Алесю Мухину) объявляет первый раунд. Игра до шести очков, счет ноль-ноль. Волчок останавливается на вопросе из Киева от постоянного автора Владимира Островского. На экране — снимок здания с перекрестными лестницами. «Внимание, вопрос: «Для чего предназначена построенная в Японии башня?» На лицах знатоков улыбка, команда просит разрешения на досрочный ответ. Что ж, хороший старт. Отвечает Денис Рыбачук: «Эта башня построена для бракосочетания: лестницы в ней устроены так, что жених и невеста, поднимаясь вверх, не видят друг друга». В зале нависает пауза… Выносится вердикт — это правильный ответ. Один-ноль в пользу команды Дмитрия Шпака. Знатоки вздыхают с облегчением.

В зале тем временем становится жарче — накаляются осветительные приборы и страсти. Счет в пользу телезрителей. А на экране уже новый видеовопрос. Семейная пара из Гомеля интересуется, для чего на молодую яблоню, которая только высажена в грунт, цепляются прищепки? За минуту, которая дается на размышление, знатоки предлагают чуть ли не сто версий. Чтобы крона была правильной формы, чтобы сила дерева не уходила в почки, а шла в корни, так яблоня лучше приживется, — сыплются со всех сторон предположения. Времени на обсуждение знатокам не хватает, поэтому те пользуются бонусом — помощью зала. Однако ответа нет. Знатоки просят дополнительную минуту, которую заработали в начале игры. Ведущий негодует: как-то не с руки давать время после помощи зала, но все же соглашается. После долгих споров капитан озвучивает ответ: «Возможно, на молодой яблоне прищепки закрепляют на места веток для того, чтобы дерево росло симметрично». Внимание, правильный ответ: «Ветки должны идти под прямым углом, тогда они будут более устойчивые. Именно для этого и используются прищепки, которые направляют суки в нужную сторону».  Снова проигрыш…

Кстати, после игры защитник интересов телезрителей Борис Мельник этот вопрос признает лучшим. Помимо положенных четырех миллионов за видеовопрос, телезрители получают дополнительные пять миллионов рублей. В итоге вопрос тянет на все девять. 

После съемок Алесь Мухин признается: «Жалобы со стороны зрителей и игроков, конечно, есть, и это хорошо. Было бы странно, когда в игре, где, по сути, ведущий должен принимать решение, они  нравились бы всем. Такого не бывает. У меня функция не только ведущего, но и судьи. Конечно, я стараюсь, чтобы  решения принимались по совести и исходя из смысла игры, а не из предпочтений — ой, что-то давно телезрители не выигрывали. Надеюсь, что мне удается балансировать на защите правды, а не на защите тех или иных интересов». 

НА ИГРЕ присутствовала, со знатоками познакомилась, но задача до конца не выполнена. Где же тайная комната ведущего? Туда обязательно нужно попасть! Сын Алеся Антон Мухин, который также пришел посмотреть игры нового сезона, вызывается быть моим провожатым. Проходим в кабинет, который никогда не видел телезритель. Он располагается в пэтээске. Комнатка два на два оборудована монитором,  на который выведена картинка со второстепенных и основной камер. 

— А для чего основная камера? 

— Она помогает разрешить спорный вопрос. Допустим, непонятно, на какой конверт сектора указывает стрелка. Оператор подходит ближе и наводит камеру на игровой стол. Ведущий видит, какой вопрос сейчас играет, — объясняет Антон. 

На рабочем столе ведущего — сценарий. Готовит его, кстати, сам Алесь. За задания для игроков отвечает другой человек — главный редактор по вопросам Павел Забавский. Когда волчок выбирает письмо, предположим, из Лепеля, редактор передает листок с содержанием вопроса Алесю. Он, в свою очередь, их зачитывает. Конечно, ведущий знает вопросы заранее, чтобы не ошибиться, например, в произношении или в фактах. 

— А как часто вы сами приходите на игру? — интересуюсь у Антона.

— Когда зовут, тогда и прихожу. Снимается три игры, поэтому я буду все это время находиться в зале. 

bizyk@sb.by

Фото Артура ПРУПАСА и Татьяны БИЗЮК